47-летний Василий Бокин, житель села Оськино Инзенского района Ульяновской области, попал под суд за публикацию статей в защиту родного эрзянского языка (один из двух мордовских языков, наряду с мокшанским). Бокину грозят годы тюремного заключения по "экстремистским" статьям Уголовного кодекса. В беседе с "Ирĕклĕ Сăмах" оськинский публицист рассказал о том, кто стоит за этим процессом и почему он называет происходящее с его народом резким словом "геноцид".
Василий Николаевич, из последних новостей мы знаем, что раньше Вы работали преподавателем вуза. Что еще Вы можете рассказать о себе?
Я родился в Иркутской области, и до третьего класса школы жил там. Потом родители перевезли меня на свою родину, в мордовское село Оськино. Здесь я и освоил мордовский (эрзянский) язык. Первый мой язык - русский.
В 1990 году я поступил в Мордовский госуниверситет и тогда же стал активным участником мордовского национального движения. В 1992 году организовал в студенческой среде массовые митинги и забастовки с требованием отставки республиканского министра образования Олега Виноградова, который оскорбительно высказывался о мордовском языке. Считаю, что эти акции сыграли свою роль в свержении первого антимордовского президента Мордовии Василия Гуслянникова.
Через несколько лет я получил диплом филолога - преподавателя мордовского и русского языков и литературы, учился в аспирантуре и писал диссертацию о мордовском национальном движении. Затем преподавал историю, социологию и другие гуманитарные науки в Инзе - в местном техникуме и в филиале Ульяновского госуниверситета.
И продолжали заниматься общественной деятельностью?
В эти годы все мои публикации - и научные, и в СМИ - были посвящены борьбе за национальные права.
Но в 2006 году Вы уволились из вуза. Почему - чтобы полностью посвятить себя этой борьбе?
Точная формулировка. Конечно, можно было бы совмещать работу с общественно-политической деятельностью, но делать это было уже сложно. Власти пытались бросить тень на мою репутацию, и я решил разрубить этот гордиев узел. Как писал венгерский поэт-революционер Шандор Петефи: "Мужчина, будь мужчиной, и никогда не продавай свободу даже за все богатства мира". Сейчас живу в родном селе, особого хозяйства нет, и дохода - тоже. Но пока есть картошка, голодная смерть не грозит.
Чем Вы занялись после увольнения?
Я стал обращаться в местные органы власти с просьбой обеспечить в Оськинской школе право мордовского народа на получение образования на родном языке. Требовал прекратить культурно-языковой геноцид.
Это серьезное обвинение. Что Вы имеете в виду?
Дело в том, что мордва - древнейший, автохтонный народ Поволжья - стремительно ассимилируется. За сорок лет, с 1970 по 2010 год, наша численность сократилась почти на 40 процентов, с 1,177 миллиона до 744 тысяч человек. Причем только чуть более половины из них, по официальным данным, владеют родным языком.
Несмотря на такие цифры, российское руководство не создало ни одной средней школы с преподаванием на мордовском языке. Есть обоснованные подозрения, что языковая дискриминация - результат сознательной установки властей на геноцид.
Представители нашего народа пытаются изменить ситуацию, но эти попытки наталкиваются на глухое сопротивление властей: игнорируются решения съездов мордовского народа, Всероссийских съездов и Всемирных конгрессов финно-угорских народов. Гражданских активистов преследуют физически и юридически.
Преподавание на родном языке - практика, скажем прямо, экзотичная для России. И не все понимают ее необходимость.
Понимаете, формально родной язык преподается в мордовских школах Инзенского района, но чем дольше его преподают, тем меньше его знает молодежь. Преподавания родного языка недостаточно - нужно преподавание на родном языке. Начинать нужно с детского сада, и родители и бабушки сразу же начнут говорить с детьми по-мордовски.
Однако в школе совмещать два языка будет сложнее. У Вас есть план действий?
После решения о двуязычном образовании должен быть объявлен переходный период. В это время в первых четырех классах школы преподавание будет идти на родном языке, в остальных - на русском. Тем временем по заказу Минобразования Ульяновской области в Мордовии должны подготовить учебники для среднего образования и провести подготовку учителей. После этого 1-4 классы школы остаются на родном языке, а в 4-11 классах гуманитарный цикл идет на родном, остальные предметы - на русском языке.
После ратификации Европейской хартии региональных языков (Россия подписала документ в 2001 году, но до сих пор не ратифицировала его - прим. "Ирĕклĕ Сăмах") все среднее образование в мордовских селах должно переводиться на родной язык. В Мордовии должны быть созданы высшие и средние учебные заведения для продолжения образования на родном языке, где будет учиться и мордва из других регионов России.
Итак, Вы начали переписываться на эту тему с региональными властями...
Еще в декабре 2006 года я сделал запрос в органы власти Инзенского района с требованием объяснить, на каком основании нарушается право на родной язык обучения. Обращение касалось двух мордовских учебных заведений - Оськинской средней школы и Поддубновского сельхозлицея (все остальные образовательные учреждения района, их 21, находятся в русских населенных пунктах).
В ответ власти организовали в обеих школах родительские собрания, которые закончились предсказуемо. "Родители проголосовали против обучения на родном языке", - вот что значилось в официальном ответе. Юридически это голосование ничтожно, потому что педагоги, зависимые от органов власти, оказывали на родителей давление. И в местных СМИ ситуация с языком никак предварительно не обсуждалась.
В течение 2007 года я вел переписку с Минобразования Ульяновской области и губернатором Сергеем Морозовым, но безуспешно. Тогда же я издал первый номер газеты "Оськинский вестник", освещающей вопросы родного языка. Закончилось все это хулиганским нападением на мой дом.
Нападением?
5 января 2008 года в час ночи хулиганы выломали штакетник из забора палисадника и забросали им стены моего жилища. Потом они убежали и скрылись в одном из соседних домов. Я тут же обратился к участковому, и вместе с ним мы побывали в этом доме. Однако официально преступников установить не смогли, виновники происшествия остались безнаказанными.
Участкового убрали из района после того, как я пожаловался на него в правоохранительные органы. Для меня эта жалоба завершилась беседой в районном отделении ФСБ. Расспрашивали об "Оськинском вестнике"...
Вскоре, однако, в районе появилась газета "Наш голос".
Да, в июле 2009 года появился номер "Нашего голоса", который был посвящен двум темам. Первой темой была борьба за то, чтобы ветеранам труда вернули радиационные выплаты (в связи с аварией на Чернобыльской АЭС), которых их лишил областной закон. И в этом же номере была опубликована статья "Остановить геноцид!", за которую меня сейчас и судят.
Давайте остановимся на ней. В сообщении районной прокуратуры отмечается, что текст статьи содержит "негативные установки в отношении представителей русской и мордовской национальностей, а также лиц, исповедующих православие". Распространение этой статьи "ведет к возбуждению ненависти и вражды по национальному признаку, а также к дестабилизации социальной обстановки". Прокомментируете?
Как Вы понимаете, обвинения в разжигании ненависти к мордве - это откровенный и безответственный бред. В статье осуждаются отдельные представители мордовского народа (родители и учителя), которые глумятся над его ценностями, над его языком. И выделяются эти люди не по национальному признаку, а по моральному, в зависимости от того, защищают они или уничтожают родной язык. Статья посвящена защите мордовского народа и его языка, думаю, это доступно пониманию любого грамотного и честного человека.
Далее, в моей статье есть обвинения в русификации и геноциде мордовского народа. Но Вы не найдете ни одной фразы, которая возлагала бы отвественность за это на русский народ. Более того, я пишу, что мордвины, отказавшиеся от родного народа, "недостойны быть русскими" - тем самым утверждается положительная, а не отрицательная характеристика русского народа. Российские власти и некоторые мордовские учителя и родители - вот объект моей критики.
Наконец, что касается "разжигания ненависти" к православию. Факт насильственной христианизации мордвы признан научным сообществом. И ответственность за христианизацию я возлагаю не на всех православных как религиозную группу, а только на представителей духовенства и царского правительства, причем давно исчезнувших с лица земли. Моральное осуждение нарушителей свободы вероисповедания - вполне законная вещь.
Но обвинения в разжигании ненависти еще не самые страшные. В том же сообщении прокуратура обвиняет Вас в "оправдании терроризма" - Вы якобы "создаете у читателя представление о том, что деятельность террористических организаций является формой борьбы за справедливость, за национальные права".
Это опять же откровенный бред. В статье я анализирую причины возникновения насильственных форм борьбы за национальные права и говорю о том, что главная причина - воспрепятствование бескровному сопротивлению. Я показываю, какие страшные и жестокие формы может принимать насилие, и в целых двух главах обосновываю мирные формы борьбы. Поведение экспертов в этой ситуации напоминает мне историю, когда курские эксперты сочли надпись "Долой самодержавие и престолонаследие!" призывом к "свержению существующей государственной власти".
Хорошо, если процесс над Вами - надуманный, то каковы, на Ваш взгляд, его истинные причины?
Дело вот в чем. В марте этого года я узнал из СМИ, что местные власти организовали массовое переселение в Оськино лиц другой национальности. Это, между прочим, прямо противоречит международным обязательствам России по Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств. Статья 16 Конвенции запрещает изменять демографическую ситуацию с целью ограничения прав и свобод национальных меньшинств.
Я опять начал писать обращения, но в ответ - уже в апреле 2012 года - получил только приглашение на беседу в ФСБ. Опять говорили об издании газеты. Меня попросили подписать бумажку с обязательством не нарушать "антиэкстремистского" законодательства, я отказался. На этом беседа и завершилась.
А в конце июня я получил повестку на заседание суда о признании статьи из "Нашего голоса" экстремистской. Инициатором иска стала ФСБ, заподозрившая меня в подготовке очередного номера газеты.
Заметьте: так называемое заключение специалиста (лингвистическая экспертиза текста статьи "Остановить геноцид!" - прим. "Ирĕклĕ Сăмах") было подготовлено еще в августе 2010 года. Два года оно лежало без движения и всплыло только после того, как я вновь стал писать обращения в местные органы власти, а ФСБ заподозрило меня в намерении и дальше публиковать статьи.
Односельчане знают о Вашем преследовании?
Большая часть оськинцев знакома с ситуацией только по слухам. Только очередной номер газеты мог бы проинформировать население о происходящем произволе. А бегать по дворам и рассказывать о нем - думаю, не тот метод.
Как шло рассмотрение дела в суде?
Я подал ходатайство о том, чтобы признать недопустимым заключение специалиста, усмотревшего в моей статье оправдание терроризма, и 9 июля суд это ходатайство удовлетворил. Но уже 12-го числа по инициативе суда текст отправили на экспертизу к саратовским экспертам. И они опять отыскали в статье оправдание терроризма и возбуждение вражды по национальному признаку.
Кто-нибудь поддержал Вас в этом деле?
Спасибо правозащитнику, социологу и юристу Сергею Давидису, который обозначил тему моего незаконного преследования в интернет-пространстве. Но на данный момент нет ни одной правозащитной организации, которая оказала бы мне действенную юридическую помощь. С этим я связываю проигрыш в суде: 21 августа на очередном заседании судья удовлетворил прокурорский иск о признании моей статьи экстремистской.
И что теперь?
После получения мотивировочной части решения обжалую его в Ульяновском областном суде. Если жалобу не удовлетворят, на меня автоматически заведут уголовное дело (схожая история произошла с редактором чувашской газеты "Взятка" Эдуардом Мочаловым). Судя по экспертизам, проведенным по заказу ФСБ и суда, мне могут вменить статью 280 УК РФ ("публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности"), статью 282 ("возбуждение ненависти либо вражды") и статью 205.2 ("публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма"). По первому обвинению максимальное наказание - пять лет лишения свободы, по второму - два года, по третьему - семь. У меня не было средств, чтобы заказать альтернативную экспертизу, поэтому уголовное дело сейчас практически неизбежно.
Как Вы оцениваете свои перспективы на победу в этом деле?
Мои перспективы зависят исключительно от общества. Если зачатки гражданского общества сумеют обеспечить информационную и, главное, юридическую помощь, то шансы на победу есть. Помощь нужна уже сегодня, а не когда будет возбуждено уголовное дело. Возможно, кому-то из противников нынешнего режима покажется выгодным еще один политзаключенный. Но я думаю по-другому.
Беседовал Сандр Савгильда
Комментарий "Ирĕклĕ Сăмах"
Мы не будем приводить текст статьи Василия Бокина "Остановить геноцид!", которую скоро могут внести в Федеральный список экстремистских материалов. Однако ничто не мешает нам пересказать высказанные в ней мысли, дабы читатели могли самостоятельно оценить степень их противозаконности. Упомянутый материал представляет собой открытое письмо Бокина учителям Оськинской средней школы накануне нового 2009-2010 учебного года. Автор отмечает, что перед любым учителем стоят две задачи - передавать знания и интегрировать личность в национальную и мировую культуру. Учителя русских населенных пунктов, утверждает Бокин, справляются с этими требованиями, обучая детей на родном русском языке. И мусульмане, которые только недавно появились в русском городе Инза, заботятся о сохранении своих традиций. Между тем два мордовских педагогические коллектива (те самые, которые провели в школах голосование против обучения на родном языке) своими руками уничтожают родную культуру. Публицист задается вопросом, почему все сложилось именно так.
Рассматривая 350-летнюю историю родного села, Бокин выделяет в ней "три смертельных удара колонизаторов". "Первый удар" - насильственная христианизация. Однако, вынужденно приняв православие, оськинцы сохранили родной язык.
"Второй удар" публицист относит к началу 30-х годов XX века, когда мордва подверглась насильственной коллективизации. Многие жители Оськино, поясняет Бокин, были убиты, депортированы или умерли от голода. Однако и это испытание селу удалось пережить.
Наконец, "третий удар", самый разрушительный и продолжающийся до сих пор, Бокин связывает с утратой мордовскими семьями родного языка, что поощряется некоторыми его земляками. Впрочем, с середины XX века и до 1990 года русификация имела умеренные масштабы. После этого ситуация ухудшилась, и к 2009 году, по утверждению автора, в Оськино не осталось ни одной семьи, говорящей на мордовском языке.
В своем весьма эмоциональном тексте Бокин называет происходящее с оськинцами "этнической чисткой". При этом, как отмечает публицист, в качестве ширмы для русификаторской политики используются фольклорные коллективы - ведь их всегда можно привести как пример заботы о народных традициях.
В следующей части своего трактата Бокин предупреждает о том, что препятствия мирному национальному движению могут спровоцировать эскалацию насилия. При этом он подчеркивает, что вооруженное сопротивление - во всех случаях самая разрушительная для общества форма возмездия. Насилие - это кара государству за преступную политику и кара обществу за длительное примирение со злом. Самое страшное, как отмечает Бокин, то, что террор не бывает направленным только против враждебной группы, он всегда перекидывается на нейтральных людей, на мирное население.
Ссылаясь на объективные предпосылки, Бокин признает маловероятным вооруженное выступление мордвы против колонизаторской политики. Более возможными он считает точечные акции против наиболее одиозных исполнителей геноцида. Чтобы избежать трагических последствий, по мнению публициста, нужна помощь простых тружеников - учителей.
В заключительной части статьи Бокин призывает учителей не лицемерить, на словах выказывая поддержку родному языку, а на деле - уничтожая его. Автор просит преподавателей воспитывать своих детей на мордовском языке, подавая тем самым пример односельчанам, и начать борьбу за национальное образование. При этом Бокин предупреждает, что путь "будет трудным", но при должной изобретательности "права порабощенных народов могут стать краеугольным камнем образовательной политики". "Нам нужна другая Россия, - заключает публицист. - Россия, в которой все народы имеют равные возможности прогрессивного культурно-языкового развития".
